Отправлено: 06.04.09 21:07. Заголовок: Лаура де Новес - Франческо Петрарка

Великий поэт европейского Средневековья, один из тех, кто стоял у начала и закладывал основы эпохи Возрождения, несравненный Франческо Петрарка (1304-1374) своей славой во многом обязан прекрасной музе — Лауре де Новес (1301-1348). Эта женщина покорила сердце поэта и вдохновила его на создание неподражаемых сонетов, по сей день считающихся образцом жанра.
Франческо Петрарка родился 20 июля 1304 г. в тосканском городе Ареццо, где некоторое время жил его отец, по профессии нотариус, незадолго перед тем изгнанный из Флоренции; в 1312 г. он перевез семью в Авиньон, где с 1305 г. находился папский двор. Здесь переплетались различные культуры — итальянская, французская, провансальская, фламандская, немецкая. В Авиньоне и его окрестностях прошло детство и вся молодость будущего автора «Канцоньере». Флорентийская республика не воспринималась Петраркой как родина, ею не был для него и космополитический Авиньон. Родиной для Петрарки постепенно становилась вся Италия.



Тот солнечный апрельский день, когда поэт впервые увидел свою возлюбленную, Петрарка запомнил на всю жизнь. Они встретились 6 апреля 1327 года в Страстную пятницу в маленькой церквушке Св. Клары в предместьях Авиньона. Он - молодой, но уже признанный при папском дворе двадцатитрехлетний поэт, совершивший несколько дальних путешествий, она — замужняя двадцатишестилетняя женщина, у которой было к тому времени несколько детей ( всего Лаура родила мужу одиннадцать детей). Белокурая, с огромными и добрыми глазами, она казалась воплощением женственности и духовной чистоты. Очарованный ею, Петрарка напишет:

Благословен день, месяц, лето, час
И миг, когда мой взор те очи встретил!
Благословен тот край, и дол тот светел,
Где пленником я стал прекрасных глаз!

Прекрасная женщина стала музой, мечтой поэта в вечности. Петрарка вспоминал, что Лаура обладала исключительной красотой, но, кроме того, он по своей воле наделял ее высокой духовностью и нравственностью.

Идеальные душевные черты героини поэзии Петрарки стали той почвой, на которой благодатно разросся жесткий спор между литературоведами, изучающими жизнь поэта. Одни утверждают, что Лаура — всего лишь идеальный образ, сложившийся в воображении великого отшельника, так сказать женщина-миф, а Лаура де Новес — остроумный комуфляж выдумки. Другие не сомневаются, что Лаура реальна и Петрарка был на самом деле страстно в нее влюблен всю жизнь. Возможно, Лаура де Новес была женой местного рыцаря Гуго де Сада, предка знаменитого французского романиста маркиза де Сада.
Они встречались на улицах Авиньона, в церквях, на службах, и влюбленный Франческо , не смея отвести от своей музы глаз, смотрел на нее, пока та не уходила под руку с мужем. За все годы они не обмолвились ни единым словом. Но всякий раз, заметив обращенный к нему теплый нежный взгляд Лауры, счастливый поэт возвращался домой и до утра писал посвященные ей сонеты. Знала ли Лаура о его чувствах? Могла ли знать она, что навечно связана с одним из самых великих поэтов мира? Что через века потомки будут называть ее имя, как символ безраздельной любви мужчины к женщине?



В 1330 году Петрарка уехал в Болонью, куда его пригласил друг Джакомо Колонна. Позже на долгое время поэт стал секретарем брата Джакомо — кардинала Джованни Колонна, принявшего Франческо скорее как сына, а не служителя. Теперь поэт мог спокойно жить и творить. Он много путешествовал, изучал классическую литературу Рима и труды отцов христианства.
Путеводителем по духовной жизни стала для Петрарки «Исповедь» св. Августина. Откликаясь на поучения святого, поэт создал знаменитое «О сокровенном», в котором он вступил в сокровенный диалог со св. Августином и открыл ему свое сердце. В частности, учитель веры упрекал поэта в грехах и мирских слабостях. Обвинил он поэта и в любви к Лауре. Петрарка, объясняя Августину свои чувства, клялся, что за долгие годы не допустил ни единого помысла о греховном прикосновении к этой святой женщине.
Но нельзя обвинить поэта в ханжестве. Да, он любил Лауру великой платонической любовью. Но это не мешало ему любить женщин страстной физической любовью. Он встречался с другими женщинами, от которых имел побочных детей: в 1337 году у поэта родился сын Джованни, а через шесть лет, в 1343 году, появилась на свет любимая дочь Франческа, которая жила с отцом и ухаживала за ним до конца дней.



Судьба Лауры не известна. Была ли счастлива она в семейной жизни? Любила ли своего мужа? Замечала ли трепетный и влюбленный взгляд поэта, встречавшегося с ней на оживленных улицах Авиньона? Могла ли догадываться она о чувствах мужчины, так никогда и не открывшего ей своего сердца? Этого мы никогда не узнаем.
Лаура умерла 6 апреля 1348 года во время свирепствовавшей в Европе чумы. Именно в тот день, когда двадцать один год назад впервые увидел свою музу воспевший ее поэт. Долго и мучительно переживал Франческо Петрарка смерть возлюбленной. Закрываясь по ночам в комнате, при тусклом свете свечи он воспевал прекрасную Лауру в сонетах:

Я припадал к ее стопам в стихах,
Сердечным жаром наполняя звуки,
И сам с собою пребывал в разлуке:
Сам - на земле, а думы - в облаках.
Я пел о золотых ее кудрях,
Я воспевал ее глаза и руки,
Блаженством райским почитая муки,
И вот теперь она - холодный прах.
А я без маяка, в скорлупке сирой
Сквозь шторм, который для меня не внове,
Плыву по жизни, правя наугад.

После смерти Лауры рукой Петрарки были написаны «Стихи на смерть мадонны Лауры», «Триумф смерти», «Триумф славы». В 1353 году он навсегда вернулся в Италию.
Франческо Петрарка пережил свою возлюбленную на двадцать шесть лет. Но и после ее смерти он любил Лауру все также восторженно и трепетно, посвящая ей , уже ушедшей из этого мира, прекрасные сонеты, всего около четырехсот. Все они были собраны в «Канцоньере»(«Книге песен»), которая является самым знаменитым сочинением поэта.
Великий поэт умер 19 июня 1374 года, один день не дожив до своего 70-летия.
А.Р. Сардарян

http://www.belousenko.com/wr_Petrarca.htm

http://www.renesans.ru/poema/02.shtml

http://www.tonnel.ru/?l=gzl&uid=1086

 Отправлено: 07.04.09 11:55. Заголовок: ПЕТРАРКА Франческо ..

ПЕТРАРКА Франческо [Francesco Petrarca, 1304—1374] — знаменитый итальянский поэт, глава старшего поколения гуманистов (см.). Сын флорентийского нотариуса Петракко, друга и политического единомышленника Данте (см.). Р. в Ареццо. Изучал право в Монпелье и Болонье; в Авиньоне (резиденция папы с 1309) вступил в духовное звание, открывшее ему доступ к папскому двору, и поступил на службу к кардиналу Колонна [1330]. Свое образование П. пополнил путешествием во Францию, Фландрию и Германию [1332—1333], принесшим ему ряд ценных знакомств в ученом мире. В 1337 П. впервые посетил Рим, к-рый произвел на него громадное впечатление своими античными и христианскими памятниками. Неудовлетворенный пустой и шумной жизнью в Авиньоне, П. удалился в селение Воклюз, где прожил в полном уединении 4 года [1337—1341], и впоследствии часто сюда возвращался для отдыха и творческой работы. В Воклюзе написана или задумана большая часть произведений П., в том числе эпопея на латинском яз. «Африка» (9 книг, 1338—1342), воспевавшая завоевание Карфагена римским полководцем Сципионом. Еще до своего завершения «Африка» принесла П. славу великого поэта и коронование лавровым венком в Риме на Капитолии, подобно великим мужам древности [1341]. С этого момента Петрарка становится интеллектуальным вождем всего культурного мира. Он живет попеременно в Италии и в Авиньоне;итальянские и иноземные государи зазывают П. к себе, осыпают почестями и подарками, спрашивают его советов.



Своим беспримерным для писателя и ученого положением П. пользовался для влияния на политические дела. Он убеждал пап Бенедикта XII [1336] и Климента VI [1342] перенести свой престол в Рим, призывая императора Карла IV объединить Италию [1351—1363], и пр. Но почти вся политическая деятельность П. была бесплодна в виду отсутствия четкости и твердости в его политических воззрениях. Будучи, подобно Данте, страстным патриотом, идеологом национального единства Италии, П. возлагал заботу об этом объединении то на пап, то на императора, то на неаполитанского короля Роберта. Мечтая о возрождении величия древнего Рима, он то проповедывал восстановление римской республики, поддерживая авантюру «трибуна» Кола ди Риенци [1347], то не менее горячо пропагандировал идею римской империи.

Колоссальный авторитет П. был основан прежде всего на его научной деятельности. П. был первым в Европе гуманистом, знатоком античной культуры, основателем классической филологии. Всю жизнь он посвятил разыскиванию, расшифровке и истолкованию древних рукописей. Больше всего он любил и знал Цицерона и Вергилия, к-рых называл своим «отцом» и «братом».
Преклонение П. перед античностью имело почти суеверный характер. Он усвоил не только яз. и слог, но и образ мыслей древних авторов, писал им письма, как друзьям, цитировал их на каждом шагу. Античная лит-pa питала не только его воображение, но и политическую и философскую мысль. Она помогала оформить идеологические тенденции, порожденные развитием денежного хозяйства и капиталистических отношений. В античности П. искал опору своему буржуазному индивидуализму и национализму, культу земной жизни и автономной человеческой личности. Античность помогала ему закладывать фундамент новой светской буржуазной культуры.

Но этот воинствующий индивидуалист, выдвигавший на первый план свою личность, любовавшийся ее сложностью и многогранностью, этот убежденный язычник, всюду искавший отзвуков обожаемой им античности и стремившийся перестроить современную жизнь на античный лад, был лишен идеологической цельности и последовательности, был не в силах разорвать нити, связывавшие его со средневековой культурой. Под оболочкой гуманиста в П. жил верующий католик, влачивший тяжелый груз монашеских, аскетических воззрений и предрассудков. Все произведения П. пронизаны этими противоречиями, отмечены стремлением эклектически сочетать элементы феодально-церковной и буржуазно-гуманистической культуры.

Огромный интерес в этом отношении представляют морально-философские трактаты П., написанные на латинском яз. П. на каждом шагу противоречит себе. Так, если в трактате «Об уединенной жизни» (De vita solitaria, 1346) он выдвигает под видом похвалы уединению чисто гуманистический идеал «обеспеченного досуга», посвященного занятиям наукой и литературой, то в следующей книге «О монашеском досуге» (De otio religiosorum, 1347) он развертывает аскетическую проповедь суетности мира и бегства от его соблазнов; но, даже прославляя монашество, П. остается гуманистом, т. к. видит его суть не в подвигах благочестия, а в философском созерцании. Такими же противоречиями пронизан и трактат «О средствах против всякой фортуны» (De remediis utriusque fortunae, 1358—1366), в к-ром П. учит, на манер средневековых моралистов, о бренности всего существующего и непостоянстве судьбы, удерживая от наслаждения земными благами, мешающими достижению небесных, но в то же время обнаруживает большой интерес к земной жизни и собственной личности. Наконец в трактате «Об истинной мудрости» (De vera sapientia) П. ядовито критикует средневековую науку и выставляет целью философии не богопознание, а самопознание, изучение человека, к-рое должно дать крепкую опору новой — буржуазной — морали.



Но самым ярким выражением противоречий психики П. является его знаменитая книга «О презрении к миру» (De contemptu mundi, 1343), иначе называемая «Тайной» (Secretum). Построенная в форме диалога автора с блаж. Августином, к-рый был одним из любимейших писателей П., она с потрясающей силой раскрывает душевный разлад и гнетущую тоску (acidia) П., его бессилие примирить в себе старого и нового человека и вместе с тем — его нежелание отказаться от мирских помыслов, от жажды знания, любви, богатства и славы. Так. обр. в поединке с Августином, олицетворяющим религиозно-аскетическое мировоззрение, побеждает все же гуманистическое миросозерцание П., которое в противоречивом комплексе его устремлений играет несомненно ведущую роль.

Из латинских сочинений П. помимо упомянутых надо еще назвать: 4 книги его писем, адресованных то реальным, то воображаемым лицам — своеобразный лит-ый жанр, навеянный письмами Цицерона и Сенеки и пользовавшийся громадным успехом как вследствие их мастерского латинского слога, так и в силу их разнообразного и актуального содержания (особенно любопытны письма «без адреса» — sine titulo, — переполненные резкими сатирическими выпадами против развратных нравов папской столицы — этого «нового Вавилона»); 3 книги стихотворных посланий (epistolae) (особенно знаменито послание 1,7, в к-ром П. рассказывает Якопо Колонна о муках своей любви); 12 эклог, написанных в подражание «Буколикам» Вергилия; ряд полемических сочинений («инвектив») и речей, произнесенных П. по разным поводам (особенно интересна произнесенная при увенчании П. на Капитолии речь о сущности поэзии, в к-рой он объявляет сущностью поэзии аллегорию). Особо следует упомянуть о двух капитальных исторических работах П.: «О знаменитых мужах» (De viris illustribus) — серия биографий знаменитых людей древности, задуманная П. как научное прославление древнего Рима, и «О достопамятных вещах» (De rebus memorandis, в 4 книгах) — собрание анекдотических выписок из латинских авторов, а также анекдотов из современной жизни, сгруппированных по моральным рубрикам. Целый трактат во второй книге этого сочинения посвящен вопросу об остротах и шутках, причем многочисленные иллюстрации к этому трактату позволяют признать П. создателем жанра коротенькой новеллы-анекдота на латинском языке, получившего дальнейшее развитие в «Фацециях» Поджо [1450] (см.). Совсем особое место среди произведений П. занимает его «Сирийский путеводитель» (Itinerarium Syriacum) — описание достопримечательностей на пути от Генуи до Палестины, — в к-ром религиозный интерес уступает место любознательности просвещенного путешественника и средневековый богомолец сменяется буржуазным туристом.



Подобно всем своим предшественникам, провансальским и итальянским, П. видит задачу поэзии в воспевании прекрасной и жестокой «мадонны» (дамы). Свою возлюбленную он называет Лаурой и сообщает о ней только то, что впервые увидел ее в церкви Санта-Кьяра 6 апреля 1327 и что ровно через 21 год она скончалась, после чего он воспевал ее еще 10 лет, разбив сборник посвященных ей сонетов и канцон (обычно называемый «Canzoniere») на 2 части: «на жизнь» и «на смерть мадонны Лауры». Подобно поэтам «dolce stil nuovo» (см.), П. идеализирует Лауру, делает ее средоточием всяких совершенств, констатирует очищающее и облагораживающее действие ее красоты на его психику. Но Лаура не теряет своих реальных очертаний, не становится аллегорической фигурой, бесплотным символом истины и добродетели. Она остается реальной прекрасной женщиной, которой поэт любуется, как художник, находя все новые краски для описания ее красоты, фиксируя то своеобразное и неповторимое, что есть в данной ее позе, данной ситуации. Эти переживания Петрарки — главное и единственное содержание сборника «Canzoniere», который может быть назван подлинной «поэтической исповедью» Петрарки, вскрывающей противоречия его психики, все то же мучительное раздвоение между старой и новой моралью, между чувственной любовью и сознанием ее греховности. Петрарка мастерски изображает борьбу с собственным чувством, свое тщетное стремление подавить его. Так, идеологический конфликт, владеющий сознанием П., сообщает драматизм его любовной лирике, вызывает динамику образов, нарастающих, сталкивающихся, переходящих в собственную противоположность. Эта борьба завершается сознанием неразрешимости конфликта. Во второй части «Canzoniere», посвященной мертвой Лауре, жалобы на жестокость возлюбленной сменяются скорбью об ее утрате. Образ возлюбленной становится более живым и трогательным. Лаура сбрасывает с себя обличие «жестокой» мадонны, восходящее еще к куртуазной лирике трубадуров. Буржуазная непосредственность побеждает рыцарскую позу. Вместе с тем кончается и страстная борьба против чувства, т. к. чувство это спиритуализируется, очищается от всего земного. Так создается новое противоречие, которое временами возрождает старый конфликт. Поэт сознает греховность своей любви к «святой» Лауре, услаждающейся лицезрением бога, и он просит деву Марию вымолить для него прощение у бога. Известная противоречивость свойственна и художественной форме «Canzoniere». Отталкиваясь от «темной» манеры «dolce stil nuovo», П. создает канцоны, поражающие изяществом и ясностью формы. Он тщательно отделывает свои стихотворения, заботясь об их мелодичности и художественной прозрачности. Вместе с тем канцонам П. свойственны элементы прециозности. В них нередки вычурные антитезы, пышные метафоры, игра словами и рифмами, своей прециозной массивностью подавляющие лирический порыв поэта. Образам «Canzoniere» свойственна большая выпуклось и конкретность, и вместе с тем их ясные очертания расплываются иногда в потоке риторической аффектации. В XVI веке («петраркисты») и в эпоху Барокко, на почве деградирующей аристократической культуры, эта вторая сторона творчества П. приобрела особую популярность. Однако не она является в «Canzoniere» ведущей. Страстное искание синтеза, примирения противоречий, побуждает П. в конце жизни вернуться вспять, к старой поэтической традиции. Он обращается от «низменного» жанра любовной лирики к «высокому» жанру морально-аллегорической поэмы в манере Данте и его подражателей. В 1356 он начинает поэму в терцинах «Триумфы» (I trionfi), в к-рой пытается связать апофеоз Лауры, воплощения чистоты и святости, с изображением судеб человечества. Но для буржуазии второй половины XIV в. такая ученая и аллегорич. поэзия являлась пройденным этапом, и замысел П. не увенчался успехом.



Историческое значение лирики П. сводится к освобождению итальянской поэзии от мистики, отвлеченности и аллегоризма (dolce stil nuovo). Впервые у П. любовная лирика стала объективным оправданием и прославлением реальной, земной страсти. В силу этого она сыграла колоссальную роль в распространении и утверждении буржуазно-гуманистического мировоззрения с его гедонизмом, индивидуализмом и реабилитацией земных связей, вызвав подражания во всех европейских странах.

Сайт: feb-web.ru

 Отправлено: 07.04.09 21:57. Заголовок: Франческо и Лаура

Древние говорили: всякая любовь начинается от взгляда. Но если любовь созерцателя восходит к его уму, то любовь человека чувственного стремится к осязанию. Любовь первого именуется божественной, второго - вульгарной. Одна вдохновляется Венерой небесной, другая - земной. Вот и Петрарку не раз попрекали земной природой его чувства к Лауре, убеждали, что, если он мог любить только то, что является его взору, значит, он любил тело. Что мог он ответить на это? Только то, что все зависело от целомудрия его возлюбленной. Она осталась неприступной и твердой, как алмаз, и ничто, даже гимны в ее честь, им сочиненные, которые, несомненно, были ей известны и услаждали самолюбие, не поколебали ее женской чести. Так он познал, что любовь есть лютейшая из страстей и что всех несчастней тот, которого не любят. Не это ли и побуждало его к странствиям, ибо перемена мест, следуя Овидиеву рецепту, помогает исцелиться от сердечного недуга. Увы, и странствия не излечили его. Где бы он ни был, куда бы ни заносила судьба, всюду его преследовал лик возлюбленной.
Тогда он решил испытать еще один стародавний рецепт. Отвратить душу от любви помогает новое увлечение. Он не остался анахоретом, напротив, каялся в своей чувственности, которую с молодых лет стремился побороть. Пожалуй, впервые он испытал влюбленность еще до встречи с Лаурой, в те годы, когда учился в Болонском университете. Там он пленился Новеллой д'Андреа, преподававшей юриспруденцию, - не только образованнейшей для своего времени, но и столь прекрасной женщиной, что ей приходилось читать лекции, укрывшись за ширмой, дабы не отвлекать внимания школяров. Случалось ему влюбляться и потом. Как-то из желания увидеть мир и в порыве молодого задора он добрался до берегов Рейна и попал в Кёльн. Город очаровал его не столько великолепным, хоть и незавершенным собором, сколько своими женщинами. Тут мог влюбиться всякий, у кого сердце оставалось еще свободным. И он готов был бы найти среди этого роскошного цветника свою даму сердца, если бы оно уже не принадлежало другой. Чувство к Лауре, далекое от земных вожделений, вдохновило его на создание свыше трехсот сонетов - своеобразного дневника любви.
За любовь к лесам и уединению Петрарку прозвали Сильваном - божеством, чем-то похожим на мифического Пана. Он и впрямь походил на него не только образом жизни, но и всем своим видом, и простым крестьянским облачением - он носил грубый шерстяной плащ с капюшоном.
Сегодня, правда, ему придется нарушить свое одиночество. Из Авиньона должен приехать мастер Гвидо. Петрарка ждет его с нетерпением - некоторое время назад он заказал ему камею из облачного агата. Петрарка знал толк в старинном искусстве глиптики - резьбе по цветным минералам, одном из древнейших ремесел, известных человеку. Он собрал целую коллекцию античных гемм - этим увлекались тогда многие. В ней были прекрасные миниатюры с врезанным изображением - инталии и с выпуклым - камеи.
Когда-то эти геммы украшали вельмож, их носили на поясе и запястьях, в виде перстней - они служили личными печатями. На некоторых имелись надписи и эмблемы. Их почитали как амулеты и талисманы и наделяли сверхъестественной силой, ибо верили в чудодейственные свойства камней. Петрарка читал об этом в древнем трактате и суеверно полагал, что эти свойства связаны с астрологией и магией. Верил, что геммы способны оградить от несчастья и уберечь от дурного глаза, принести удачу и богатство, помочь приворожить красавицу и сохранить любовь.

http://dnevnik.bigmir.net/view_article/community/38076/

 Отправлено: 08.04.09 12:02. Заголовок: Франческо Петрарка

За исключением Лауры, Петрарка во всю свою долгую жизнь искренне любил только себя самого; он жил только для себя, только для себя учился и писал, одного себя изучал и одному себе удивлялся. Он не сделался, но родился эгоистом. Ему было только 22 года, когда умерла его мать, оставив его и брата круглыми сиротами. Петрарка уже в то время писал отличные стихи на латинском языке; и вот он решил почтить память матери стихотворением ровно в 38 гекзаметров, по количеству лет, которые она прожила: неудивительно, что плодом этой выдумки явились 38 стихов блестящих и холодных, как сталь. В своей обширной переписке, где он часто говорил о себе, Петрарка только два раза мимоходом упоминает о матери, а если имя отца и встречается чаще, то лишь в тех случаях, где Петрарка не может обойти его при рассказе о каком-нибудь случае из своей собственной жизни. Своему единственному и, как он часто говорил, любимому брату он за 40 лет, которые обнимает его переписка, написал только 8 писем и, несмотря на свои постоянные переезды, посетил его в монастыре только два раза, в последний раз — за 21 год до своей смерти. У него был сын, которого родила одна женщина из Авиньона и которого он с детства держал при себе. При таком отце сын не мог получить хорошего воспитания; в 1359 году двадцатидвухлетний Джованни вместе со слугами отца обокрал его дом в Милане и за это был прогнан отцом. Позже они примирились, но когда в 1361 году Джованни умер от чумы, Петрарка не скрывал своей радости. «Благодарение Богу, - писал он, - который, хотя и не без боли, избавил меня от продолжительного страдания.»



У Петрарки было много друзей, по-видимому, искренне преданных ему и, во всяком случае, глубоко преклонявшихся перед его гением. Он часто и охотно исследует природу и условия дружбы, еще чаще описывает свои чувства по отношению к друзьям; но все эти рассуждения не идут далее риторических фигур и обнаруживают более начитанность в классиках, нежели глубину и искренность чувства. Друзья нужны были Петрарке прежде всего как адресаты для писем... и поэтому нас не должно удивлять, что между ними, за исключением Боккаччо, не было ни одного из выдающихся умов того времени. К этому присоединялось еще другое обстоятельство. По примеру Цицерона, своего главного учителя и образца, Петрарка считал дружбу необходимою принадлежностью всякого философа-моралиста, каким и сам хотел быть. По образу Цицерона он создает себе культ дружбы, называет друзей своих Лелием и Сократом, исследует природу и основания дружбы и в изящных выражениях описывает одушевляющие его чувства. Но эти чувства, как уже сказано, не идут далее слов. Он охотно принимает подарки и услуги от друзей, но оплачивает им обыкновенно только письмами и уверениями в своей дружбе. Едва ли можно найти более преданного и самоотверженного друга, чем был для Петрарки Боккаччо. Он не раз предпринимал далекие путешествия, чтобы посетить Петрарку, подолгу жил у него, писал в его защиту, добился во Флоренции того, что Петрарке возвратили гражданские права и имение, отнятое у его отца, время от времени делал ему дорогие по тому времени подарки, вроде сочинений Цицерона, Варрона, Августина или собственноручно переписанного им для Петрарки экземпляра «Божественной Комедии». А Петрарка после каждой новой услуги с новым жаром брался за перо и, наслаждаясь богатством своих мыслей и изяществом своего слога, писал новую вариацию на неистощимую тему о дружбе. Чуждый зависти, скромный и искренний Боккаччо благоговел перед ним, в письмах и на деле выражал ему свою любовь и удивление, а Петрарка нашел случай не прочитать, а просмотреть «Декамерон» только в 1373 году, т.е. по крайней мере спустя 20 лет после того, как последний был издан...
Стоит какому-нибудь критику указать метрическую погрешность в одном из его латинских стихов, - он разразится целым стихотворным посланием, полным ярости и грубой брани, где дерзкий критик приравнивается к бешенной собаке, к обезьяне, дразнящей тигров, к пауку, соперничающему с Минервой в ткацком искусстве. Когда некто, кого он считал своим другом, осмелился усомниться в его правах на лавровый венок, он поражает его двумя стихотворными посланиями, где обливает грязью своего «врага», ссылается на короля Роберта, который будто бы, забывая о сне и пище, целые ночи проводил за чтением его стихов, и хвастает своею известностью: «мои стихи знают и хвалят на Тибре, в Неаполе, на родине Назона, Флакка и Цицерона, во Франции и на Роне». Он не раз уверяет, что «лай собаки не тревожит его», что он «не боится слов», что презирает рукоплескания толпы; он называет своих врагов пьяницами, собаками, черными воронами, старающимися найти пятно на лебедях, жужжащими насекомыми и болтливыми сороками; но достаточно кому-нибудь задеть его единым словом — и он выходит из себя, и нет предела его ненависти и гневу, брани и жалобам...


Явление Петрарки Боккаччо

Два существа жили в сердце Петрарки, всю жизнь оспаривая друг у друга власть. Одно есть глубоко коренившаяся в его эгоистической натуре любовь к жизни, жажда всех земных утех, и, как неизбежный спутник этой жажды, вечный страх потерь и страданий. Этот Петрарка дрожит при мысли о смерти и страстно жаждет бессмертия своего имени; все, чем искушает нас жизнь — слава, почести, богатство, знатность, женская любовь, - неудержимо манит его, и он мечется всю жизнь, осаждаемый тысячью желаний, тысячью забот и тревог. Другой Петрарка сурово осуждает первого за греховность и суетность его жизни, призывает его подумать о спасении души, требует, чтобы он возненавидел жизнь, воздюбил смерть и отказался от всех земных желаний. Этот спор двух душ составляет содержание «Исповеди» Петрарки.

М. Гершензон